Этим вечером, 4 ноября, пользующийся популярностью в нашей стране журналист Хаим Левинсон опубликовал извинение после того, как стало известно, что он получал деньги от компании, принадлежащей консультанту Исраэлю Эйнгорну, и по этой причине был уволен из редколлегии газеты Гаарец.
«Я хочу подробно обратиться к публикации обо мне в Гаарец в четверг: простите», - написал Левинсон в своём аккаунте в соцсети X.
«Последние дни были для меня безумными, и мне потребовалось время, чтобы ясно сформулировать свои мысли. До 30 октября я думал, что являюсь самым ненавидимым человеком в Израиле. Я ведь поссорился с таким количеством людей, чтобы, когда я упаду, нашёлся тот, кто наступит на труп. Но вместо этого я получил множество посланий любви - сотни, тысячи. Спасибо всем, кто написал, и простите тех, кому я не успел ответить», - добавил он.
По словам Левинсона, многие почувствовали себя преданными этой историей: «Как журналист, писатель, комментатор - кем бы я ни был - я живу благодаря зрителям, читателям, источникам. Они доверяли мне, и я их подвёл. Поэтому хочу объяснить подробнее и изложить цепочку своих ошибок, приведшую в итоге к одной огромной ошибке».
Он также рассказал, что в газете, где работал, после выборов 2019 года ему отказали в повышении зарплаты, но разрешили «подрабатывать».
«Я работал без остановки, а в редкие часы отдыха вообще не спал, потому что у меня было двое маленьких детей. Моё физическое состояние было неважным. Я думал уйти из журналистики и вести более спокойную - и, да, более богатую! - жизнь. Исраэль Эйнгорн, открывший тогда консалтинговую компанию, предложил мне работать у него на полную ставку. Я сомневался. В конце концов, принял ужасное решение - глупое, идиотское - согласился несколько месяцев консультировать его как фрилансер. Не подумал о последствиях. Вообще не думал - и точка».
В рамках этой деятельности, он писал тексты для Эйнгорна, но попросил не указывать своё имя и сохранить их связь в тайне: «Я не хотел, чтобы моё имя использовали в целях, не связанных с журналистикой. Для меня это была более этичная форма - зарабатывать вне страны. На Балканах у меня нет конфликта интересов - это просто не относится к моей работе».
«Ничто из этого делового контакта не повлияло и не проникло в мою журналистскую деятельность - ни в Гаарец, ни где-либо ещё. Разделение было полным. В газете знали, что я - друг. Я этого не скрывал. Наоборот. Меня часто просили через него уладить разные вещи - например, пригласить его на конференцию Гаарец накануне выборов. Были готовы на всё, лишь бы он пришёл. А я должен был взять у него интервью, ведь мы - друзья. Просили также, чтобы я обращался к нему за проверкой информации. В газете радовались этой связи и считали её полезной», - добавил Левинсон.
Относительно дела «Катаргейт», журналист написал: «Я не имел ни малейшего понятия, что Эйнгорн работает на Катар. Впервые я узнал об этом из публикации Бара Пелега в ноябре 2024 года. Я страшно разозлился, что Эйнгорн мне этого не сказал. Не то чтобы это что-то меняло. Я не сообщил общественности о нашем деловом сотрудничестве, потому что в безумной атмосфере вокруг «Катаргейта» это бы отвлекло внимание от сути вопроса на мою личность. Это была ошибка. Не оправдываю это ни на секунду».
Далее Левинсон воспользовался случаем, чтобы обрушиться с критикой на газету, в которой проработал 17 лет: «Когда я пришёл в Гаарец, там главным лозунгом были права человека. Сегодня прав человека больше нет - остались права тех, кто по ту же сторону баррикады, что и я. В 2016 году, когда был арестован и подвергнут пыткам Амирaм бен Улель, я резко выступил против этого, хотя бен Улель - тот, кто сжёг ребёнка. Уже тогда я не мог не заметить изменение направления. Пытки, когда-то осуждавшиеся как самое постыдное явление и радикальная практика ШАБАК, вдруг стали «приемлемыми», потому что жертва - не из нашего лагеря. Это был лишь пролог. Повреждения, нанесённые «бибизмом» и «антибибизмом»: кто с нами, кто против нас».
«Нет ничего героического в том, чтобы бороться за права своих. Героизм - это бороться за права тех, кто от тебя отличается. Газета, в которой я вырос, боролась против злоупотребления лозунгом “госбезопасности” для подавления свободы слова. Сегодня Гаарец превратился в группу поддержки спецслужб и полиции», - подытожил он.