«Сразу после начала резни 7 октября я осознала масштабы катастрофы. Я увидела видеозаписи, на которых похищенных людей везут в Газу, и поняла, что такого государство Израиль ещё не видело. В то время мой муж Иегуда собрал свою сумку с вещами и долгое время оборонял северную границу. Я сказала ему, что хочу, чтобы их всех вернули немедленно и любой ценой.
Он посмотрел на меня и сказал: «Гражданин может просить об этом. Но государственный служащий, несущий ответственность за всех граждан, не может позволить себе говорить подобное». И он был прав. Мы несем ответственность не только за похищенных, но и за безопасность всех граждан Израиля.
Последние несколько дней словно перенесли меня в 2011 год. Как раз перед сделкой с Шалитом. Я пыталась добиться интервью для СМИ, чтобы поразмышлять о цене, которую нам придётся заплатить. Я знала, что освобождение убийц, включая убийц моего мужа, Шули Хар-Мелеха (הי"ד), станет прямой угрозой безопасности государства. Но СМИ отказались давать мне интервью. Они связались со мной только после подписания сделки, когда было уже слишком поздно, когда о соглашении было решено, просто чтобы показать, что они «проявляют сочувствие». А я вовсе не просила сочувствия. Я просила предупредить о катастрофе, которую можно было предвидеть заранее.
Никогда не забуду слова начальника ячейки, убившей Шули, когда он стоял на скамье подсудимых. Через мгновение после того, как его приговорили к семи пожизненным срокам, он улыбнулся и сказал: «Эти цифры не имеют значения. У каждого из нас есть сын, который похитит солдата, и мы все будем освобождены в той или иной сделке». И он был прав. В 2011 году он был освобождён в рамках сделки по Шалиту, вернулся к терроризму, командовал ячейкой, убившей подростка Малахи Розенфельда, всего в нескольких сотнях метров от места убийства Шули, и был окончательно ликвидирован в Рафиахе в прошлом году, будучи старшим командиром батальона ХАМАС в Рафиахе, после участия в бойне 7 октября. Двое других убийц из той же ячейки также были освобождены в рамках этой сделки, и я молюсь, чтобы больше никогда не увидеть их имена в новостях.
Президент Трамп представил нынешнее соглашение как мирное. Это не мирное соглашение. Это постыдное соглашение. Больше всего в нём не хватает мира и безопасности. Безопасность государства Израиль была серьёзно подпорчена его подписанием. Мы уже видим, как ХАМАС реорганизуется в Газе, готовясь снова взять под контроль сектор, как только наши войска уйдут. Жители Газы стоят на руинах своих домов и восхваляют ХАМАС, и мы понимаем, что следующий раунд - лишь вопрос времени. Даже самые оптимистичные знают, что настоящей безопасности здесь нет. Любого, кто думает, что соглашение будет способствовать безопасности, я готова уговорить эвакуироваться.
Я не могу и не хочу присоединяться к аплодисментам. Ни президента США, который продаёт израильскому народу иллюзию мира и безопасности, ни правых, которые идеализируют это соглашение, как будто оно является достижением. Соглашение полно дыр.
Кто-нибудь знает, какую свободу действий Израиль сохранит в случае его нарушения ХАМАС? Кто-нибудь знает, почему Аббаса пригласили на завтрашний саммит в Египте? Какова роль стран, спонсирующих терроризм, таких как Катар и Турция, в восстановлении Газы? Мы должны склонить головы, а не вести себя как победители. Как уже говорилось, я, конечно, считаю это соглашение воплощением зла, но даже те, кто думает иначе, могут сказать, что это соглашение плохо хотя бы в меньшей степени. Но нельзя лгать общественности, называя его «мирным соглашением» или хорошим соглашением.
И на вопрос, который постоянно возвращается ко мне: если я считаю соглашение настолько плохим, почему я остаюсь в правительстве? Ответ прост: с самого начала мы требовали, чтобы каждая сделка включала всех, и эта сделка включает всех. Как только она будет подписана, окончательно оформлена и завершена, мы будем ждать возвращения всех заложников. Но сразу же после этого, когда все вернутся домой, наш долг - обеспечить окончательный распад ХАМАС, предоставить Израилю полную свободу действий, чтобы любое нарушение было встречено силой и, самое главное, чтобы безопасность израильских граждан больше не подвергалась угрозам. Если мы считаем, что это не так, конечно, мы не будем в этом участвовать»