В подробном интервью Аруц 7 бригадный генерал запаса Орен Соломон, ранее занимавший высокий пост в канцелярии премьер-министра и командующий дивизией «Газа» во время боевых действий, возлагает серьезную ответственность на главного военного прокурора генерал-майора Ифат Томер-Йерушальми за введение правовых ограничений, которые, по его словам, связывают руки командиров ЦАХАЛ, ставят под угрозу жизни солдат и препятствуют достижению стратегических целей войны.
Чтобы объяснить масштаб этих ограничений, Соломон начал с описания иерархии власти в ЦАХАЛ: «Политический эшелон определяет цели армии, в данном случае - разгром ХАМАС и возвращение похищенных, как это четко указано в целях войны. ЦАХАЛ, под руководством начальника Генштаба и через Оперативное управление, преобразует эти цели в оперативные планы. Эти планы передаются в дивизии и подразделения, и проводится процесс оперативного и боевого планирования. На высших уровнях этого процесса внедряются юридические консультации».
Соломон подчёркивает, что эта юридическая помощь, изначально задуманная как поддержка, постепенно стала доминирующей: «После операции «Литой свинец» юридические консультации стали играть всё большую роль. В то время Армия обороны Израиля начала включать юристов в группы оперативного планирования, в том числе отвечающие за управление огнём и применение различных видов вооружения. Это было беспрецедентным до операции «Литой свинец». Однако в нынешней войне, на мой взгляд, роль юридических советников значительно превысила необходимую, и, на мой взгляд, стала угрожать безопасности наших сил и препятствовать достижению стратегических целей войны».
Он описал нынешнюю ситуацию: «Юрисконсульты полностью интегрированы в группы планирования и управления огнём. Каждая цель должна получить их одобрение. Например, если разведка выявляет террориста, проживающего в определённом доме, цель передаётся группам планирования ВВС. Там юрист может постановить, что однотонная бомба запрещена, поскольку, хотя она и убьёт террориста, радиус взрыва может повредить соседние дома. Вместо этого они настаивают на использовании бомбы меньшего веса, полутонной или даже четвертьтонной, или устанавливают, что атаковать дом можно только после эвакуации всех соседних домов. Это требует дополнительного сбора разведывательной информации через ШАБАК и военную разведку, а также телефонных предупреждений жителям. Неизбежно, что к моменту принятия этих мер террорист уже скроется. Таким образом, мы теряем множество целей».
Юридическое обоснование основано на принципе соразмерности, позволяющем избежать сопутствующего ущерба для невовлечённых в инцидент гражданских лиц. Соломон признаёт, что в принципе это нравственная концепция, подобающая нравственной армии и нравственному народу, но подчёркивает, что вся оперативная стратегия ХАМАС основана на эксплуатации именно этого принципа: «ХАМАС намеренно внедряется в гражданскую инфраструктуру, больницы, школы, жилые дома. Его командные центры и тайники с оружием спрятаны среди мирного населения. Именно это так затрудняет нанесение ударов по ХАМАС. Каждая цель требует тщательной юридической проверки, чтобы гарантировать отсутствие сопутствующего ущерба».
Соломон предупредил, что ситуация приняла опасный оборот: «Этот монстр вышел из-под контроля. Даже 7 октября, когда наших людей убивали и насиловали, приказы отдавались так, как будто на дворе всё ещё 6 октября. На протяжении всей войны чрезмерное вмешательство закона парализовало действия командиров. Представители главного военного прокурора всё больше влияли на планирование и применение огневых средств, тем самым ограничивая применение силы».
По его словам, это вмешательство не ограничивается тактическими огневыми мерами, а распространяется на принятие критически важных стратегических решений, особенно касающихся перемещения населения: «ХАМАС черпает свою силу из населения, которое его демократически избрало, поддержало и предоставило убежище. Каждый гражданин знал, что под их домами были вырыты туннели. Мы говорим не только о ликующих толпах 7 октября или о показаниях заложников, удерживаемых мирными жителями. Население - это ХАМАС. Это не значит, что мы без разбора убиваем женщин и детей, но это значит, что это население, оказывающее поддержку, и с ним нужно обращаться как с таковым, и оно должно нести ответственность за последствия».
По этой причине Соломон выступает за контролируемое перемещение населения: «Окружение и принудительное переселение необходимы. ХАМАС использует мирных жителей для перемещения оружия, в качестве наблюдателей и прикрытия. Чтобы действовать более свободно и эффективно, мы должны отделить население от ХАМАС. Однако главный военный прокурор и государственная прокуратура возражают, постановляя, что если мирные жители отказываются переезжать, мы не можем их принуждать. Более того, если они остаются, мы всё равно обязаны оказывать им гуманитарную помощь, которую затем забирает ХАМАС. В этом и заключается парадокс: мы одновременно сдерживаем себя и поддерживаем ХАМАС».
Подводя итог, Соломон привел меткую метафору: «Правовые нормы сковывают наши силы. Это как если бы боксёра связали по рукам и ногам, завязали глаза, заставили прыгать на одной ноге и всё равно ожидали победы».
Он подчеркнул, что, хотя юридические консультации даёт главный военный прокурор, в конечном счёте ответственность лежит на начальнике Генштаба и Оперативном управлении, которые подписывают правила ведения огня: «Пересмотр этих правил - обязанность командиров. Из-за этих ограничений мы пропускаем десятки, сотни, даже тысячи целей. Начальник Генштаба должен обеспечить большую гибкость в применении силы, иначе террористы выживут и подвергнут наши войска опасности. Для полевых командиров такая ситуация неприемлема. Давно пора принять другой подход».
На вопрос о том, соответствуют ли ограничения, введённые ЦАХАЛ, международному праву, Соломон ответил однозначно: «Эксперты по международному праву, как в Израиле, так и за рубежом, утверждают, что закон допускает гораздо более широкое применение силы, чем разрешает главный военный прокурор. Мы ограничиваем себя добровольно. Международное право никогда не создавалось с учётом такой бойни, как 7 октября. Оно никогда не предполагало, что террористическая армия будет намеренно прятаться за спинами мирных жителей. Даже в рамках существующего законодательства мы можем действовать гораздо решительнее».
Он также предупредил, что командиры часто заранее отказываются от оперативных планов, зная, что на них наложат вето юрисконсульты. Такая самоцензура, по его словам, наносит ещё больший ущерб, чем формальные ограничения.
Комментируя сообщения о том, что десятки юристов ЦАХАЛ собрались в Кирие утром 7 октября, чтобы ограничить немедленные действия ЦАХАЛ, Соломон сказал: «Я тоже слышал эти сообщения, но не могу их подтвердить. В тот день я находился в самом центре ожесточённых боёв со своим старшим сыном, где мы чудом выжили. Из материалов расследований, с которыми я ознакомился, следует, что правовые ограничения действительно применялись к действиям ЦАХАЛ в первые часы атаки. Этот вопрос является частью расследования, которое я провёл по просьбе начальника Генштаба. Однако в конечном счёте ответственность лежит на начальнике Генштаба, который имеет право изменить курс».
Соломон посетовал на отсутствие решительного руководства: «Нас проверяют на лидерство и решимость. К сожалению, мы не получаем необходимого руководства. Я не единственный, кто это говорит. Старшие офицеры, которые были отстранены от должности, также выражали тревогу. Эти вопросы должны стать частью общественного обсуждения».
Бригадный генерал Соломон обратился с эмоциональным призывом к израильской общественности: «Я призываю каждую мать, чей сын служит, каждую жену резервиста, каждого ребенка, чей родитель находится в бою, добиваться перемен. Требуйте политики, которая защитит наши силы и позволит ЦАХАЛ достичь своих стратегических целей».
Однако он решительно отверг любую возможность отказа от службы: «Не дай Бог. Ни в коем случае. Последнее, что нам нужно, - это отказ. С 2023 года я выступаю против этого во всех его проявлениях. Наш путь - влиять, давить на командиров посредством диалога и добиваться того, чтобы они оказывали давление на своих начальников. Требование не в нарушении закона, а в соблюдении международного права, которое, по сути, предоставляет нам большую свободу действий, чем ограничения, налагаемые главным военным прокурором».
Наконец, Соломон изложил альтернативную оперативную концепцию для города Газа: «Можно окружить город Газа по оси Нецер, перекрыть водоснабжение, снабжение продовольствием и электричеством и заставить мирное население эвакуироваться. Те, кто остались, - боевики ХАМАС. У них может быть еда, но без воды они либо сдадутся, либо умрут от жажды. Отказ от реализации такой стратегии подвергает наши силы ненужной опасности. ХАМАС в городе Газа можно и нужно победить другим способом».