Таль Шохам, вернувшийся в Израиль после 505 дней плена ХАМАС, рассказал в интервью Кан Решет Бет. о своих тяжелых испытаниях и друзьях Гае Гильбоа Далале и Эвиатаре Давиде, оставшихся в плену.
«Каждое утро, просыпаясь, я благодарен за то, что я дома, и дети дома, и моя жена Ади дома. Мы вернули себе прежнюю жизнь. С другой стороны, каждое утро я просыпаюсь с Гаем Гильбоа Далалем и Эвиатаром Давидом. После видео, опубликованного ХАМАС несколько недель назад, суровые сцены, невыносимый голод, которым они морили Эвиатара, и, думаю, Гая тоже, всё это преследует меня. Мне бы хотелось, чтобы они вернулись домой вместе со всеми остальными похищенными».
Таль описал нечеловеческие условия своего содержания: «Само пребывание в узком туннеле, без воздуха, без кислорода, при безумной влажности, без душа, в грязи, под пытками и издевательствами - это опыт, который очень трудно описать словами». По его словам, прошли недели, прежде чем он смог вздохнуть свободно и почувствовать, что его больше не хоронят заживо.
Он отметил, что главной ежедневной задачей было выживание. «Я много раз говорил Гаю и Эвиатару, что, в конце концов, наша задача там - не спасаться, не следить за сделкой и не обеспечивать прекращение войны, а просто выживать каждый день. Там, внизу, ничто другое не важно, в отличие от того, что происходит сейчас здесь».
Он вспомнил редкий момент надежды, когда получил письмо от жены после её освобождения с детьми: «Один из командиров, который также был моим охранником первые три дня и также поддерживал связь с охранниками моей жены и детей, мы, должно быть, растрогали его. Он решил, в качестве жеста доброй воли, передать мне её письмо, в котором описывалось, как их похитили, и что все, включая женщин и детей, скоро будут освобождены. Он пригрозил убить меня, если я кому-нибудь расскажу, дал мне прочитать его один раз и забрал. Но это всё, что мне было нужно. Это дало мне очень многое».
Он подробно описал день своего освобождения, включая быстрое прощание с Гаем и Эвиатаром. «В тот день мы уже знали, что нас с Омером освободят. Нам сказали, что приедут за нами в пятницу, а это был вторник. Поэтому мы думали, что у нас есть ещё несколько дней, чтобы попрощаться. После плотного ужина, как ни странно, нас разбудили рано утром. Нас отвели в другую комнату внутри туннеля, внутри сети туннелей, где мы раньше никогда не бывали, потому что на этот раз нам не дали увидеть, что происходит снаружи туннеля. И в этой комнате нам подали большой поднос с рисом и мясом, конечно же, перед камерами, и мы поели со старшим командиром из той же группы, выпили кофе и вернулись в наш туннель, думая, что у нас есть ещё три дня, чтобы побыть вместе. Но они приехали примерно через два часа и сказали, что нам нужно уходить. Поэтому нам пришлось спешно прощаться».
«Я сказал им, что люблю их, что им не следует терять надежды, что они скоро вернутся домой. Но в то же время было чувство - о котором я уже слышал из рассказов о Холокосте - что родные и знакомые прощались, зная, что могут больше никогда не увидеться. Всё происходило очень поспешно. Времени на размышления о происходящем почти не оставалось, потому что сразу после этого нас вывели с завязанными глазами и повели по коридорам туннелей. А Гай и Эвиатар остались».
Таль описал первые минуты после освобождения, включая горячий душ и трогательную встречу с семьёй. В конце своей речи он передал послание своим друзьям, оставшимся в плену: «Гай, Эвиатар, если вы меня сейчас слышите, не теряйте надежды. Я знаю, что ситуация сложна и кажется безвыходной, и вы, возможно, в глубоком отчаянии от того, как всё развивалось до сих пор, но мы не забыли вас, мы боремся за вас, и я так надеюсь, что скоро мы снова встретимся, и весь этот кошмар останется позади. Я так надеюсь, что все похищенные смогут просто вернуться домой к своим близким, и что мы сможем дать этой кровоточащей ране начать заживать».