Депутат Кнессета Лимор Сон Хар-Мелех (“Оцма Йехудит”) рассказала в интервью Аруц 7 рассказывает о своих чувствах спустя 20 лет после изгнания из Гуш-Катифа и северной Самарии и признаётся, что до последнего не верила в то, что это произойдет. Сон Хар-Мелех, которую изгнали из ее дома в Хомеше в северной Самарии, вспоминает те дни.
“Изгнание произошло ровно через два года после того, как был убит мой муж Шули. Мы были одной из первых пар, которые составили ядро, основавшее Хомеш. За полгода до того, как план был представлен общественности, Ариэль Шарон посетил поселение и сказал: "Если бы Хомеша не было, нам пришлось бы его изобрести", имея в виду стратегическую важность этого места”, - рассказывает Лимор Сон Хар-Мелех.
По ее словам, было предпринято много попыток предотвратить беду: “На всем протяжении пути мы пытались кричать всеми возможными способами. Я ходила в Кнессет, встречалась с министрами, депутатами Кнессета и действительно пыталась достучаться до их сердец. Мы умоляли о пощаде, но речь шла не только о нашем доме. Мы прекрасно понимали значение этого изгнания, какую цену нам придется заплатить”.
Далее она продолжила: “Мы оказались в ситуации, когда нас воспринимали, как "сумасшедших", тех, кто не разбирается в безопасности, “бредовых мессианцев”. Мы кричали тогда и даже могли описать, к чему приведет размежевание. Увы, наш голос не был услышан. И не только не был услышан, но нам еще устроили такую демонизацию и делегитимацию, что, к моему глубокому сожалению, общество было введено в заблуждение”.
Сон Хар-Мелех рассказывает, что даже незадолго до самого изгнания она надеялась, что его остановят в последний момент: “Даже за день до этого я говорила, что они дошли до того момента, когда им придется вытаскивать людей и детей из домов, и никто не сможет и не станет этого сделать. В тот момент, я надеялась, до них дойдет. К сожалению, этого не произошло. Я помню, как солдаты прибывали в поселение, а я стояла перед ними в полном отчаянии. Наш дом был последним при депортации. Мы уже видели, как бульдозеры въезжают в поселения в Гуш-Катифе и разрушают дома”.
Одной из самых больших трудностей, по ее словам, была отстраненность израильской общественности. Такая отстранённость, по мнению Сон Хар-Мелех, была вызвана поведением СМИ: “Средства массовой информации предали свою роль и действовали так, что просто не передавали того, что происходило при размежевании, как это следовало бы передавать. Это должно было стать национальной травмой. Целые семьи были буквально выброшены на улицу. Однако отстраненность израильского общества была ужасной. Армия прибыла с флагами Израиля. Это выглядело, как разрушение государства от имени государства. Все символы власти и вся государственность были мобилизованы ради чего? Ради разрушения государства Израиль”.
Далее Лимор Сон Хар-Мелех подчеркивает, что ее борьба не прекратилась и после размежевания и даже принесла политические результаты: “Один из первых законов, который я провела - это поправка к закону о размежевании. В утром перед голосованием во втором и третьем чтениях этого закона, я говорила: "Это начало исправления. Исправление не будет полным, пока мы не вернемся и не заселим 22 поселения в Гуш-Катифе". Тогда я говорила о 22 поселениях. Сегодня мы говорим, что весь сектор Газы станет большими, укрепленными городами, с Божьей помощью, и я знаю, что это произойдет”.
“20 лет идёт тяжелый и суровый урок для государства Израиль, и, к моему глубокому сожалению, с той позиции, на которой я нахожусь сегодня, у меня есть ощущение, что, возможно, народ стал немного более трезвым, но, увы, механизмы все еще действуют тем же образом, с той же повесткой, с той же концепцией, которая не умеет распознавать врага”, - отметила Сон Хар-Мелех.
По ее словам, единственный способ справиться с терроризмом - это создание больших еврейских поселений: “Недостаточно искоренить кровожадную террористическую группировку. Наша задача сегодня - чтобы из тех самых мест, откуда вышли убийцы, которые пытались добиться того, дабы "имя Израиля больше не упоминалось больше", возникло большое и значительное еврейское поселение. Это ответ, это единственная возможность победить террор. Нет никакой другой опции, нет никакого другого сценария, который действительно обеспечит безопасность и национальную устойчивость государства Израиль и гарантирует, что мы не переживем снова то, что пережили 7 октября”.