Гидеон Саар
Гидеон Саарצילום: ערוץ 7

Этим вечером, 23 июня, министр иностранных дел нашей страны, Гидеон Саар, был гостем в иерусалимской студии Аруц 7, где выразил своё отношение к продолжающейся политико-военной кампании против Ирана.

Прежде всего, он отметил, что у системы безопасности Израиля остаются ещё многочисленные цели, уничтожение которых необходимо для ликвидации иранской ядерной угрозы и других опасностей: С каждым днём мы продвигаемся вперёд, но цели ещё есть. Например, нам нужно нанести удары не только по складам баллистических ракет, но и по самой промышленности их производства».

Глав МИД подчеркнул значение американской атаки на иранские ядерные объекты: «Без сомнения, американский удар помог нам, ведь у США есть вооружение, которого нет у нас, и оно позволило более эффективно поразить цели в Фордо. Мы, безусловно, благодарны американской администрации за всю помощь, оказанную Израилю - как в защите нашего неба, так и в политической поддержке, а также за этот совместный шаг».

Отвечая на вопрос, потребовалось ли Израилю убеждать президента Трампа присоединиться к операции? - Саар сказал: «Был диалог, но Трамп делает то, что считает хорошим для Америки. Если бы он пришёл к выводу, что ядерное соглашение отвечает интересам США, возможно, он бы добился этого. Но Трамп увидел, что Иран не заинтересован в настоящем соглашении, а только тянет время. В итоге, он сделал выводы, и из его слов о сотрудничестве с премьер-министром Нетаньяху можно понять, насколько глубок диалог между странами».

По его словам, смена режима в Тегеране не является официальной целью операции «Нация львов», но это вполне возможный исход: «Кабинет безопасности определил конкретные цели, и смена режима к ним не относится - но говорить об этом можно. Я не исключаю, что это может быть результатом, возможно, даже желательным, но не определённым как официальная цель».

Саар признал, что в войне с Ираном Израиль получает более широкую международную поддержку, чем в противостоянии с ХАМАС в Газе: «Сейчас мы находимся в лучшей дипломатической ситуации, поскольку поддержка действий Израиля в Иране значительно выше, чем в случае с Газой. Это связано не только с пониманием нашего права на самооборону, но и с тем, что мир видит сильное и успешное государство, способное противостоять Ирану, в 75 раз превышающему нас по размеру, и добиваться при этом впечатляющих оперативных успехов. Это производит огромное впечатление».

Он добавил, что работа ведётся как на дипломатическом уровне, так и в сфере формирования общественного мнения: «Каждый день в международных форумах принимаются меры против нас. Иран с начала войны пытается инициировать действия против Израиля через различные международные организации. В рамках информационной войны МИД делает сейчас то, чего он никогда прежде не делал».

По мнению Саара, важно также вести диалог со странами, которые не поддерживают позицию Израиля: «Мы разговариваем и с государствами, не поддерживающими нашу позицию. Это важно - доносить наши послания. В западных демократических странах общественное мнение влияет на правительства и избранных представителей. На этой неделе я давал интервью в Индии, Японии, Германии, Италии и других странах - именно для этой цели».

Министр иностранных дел Израиля подчеркнул, что Израиль занимает чёткую позицию и по «палестинскому вопросу»: «Мы хотим вернуть наших заложников и не допустим, чтобы ХАМАС снова управлял Газой. После года и восьми месяцев войны ситуация в секторе, затяжной конфликт и гуманитарные условия вызывают значительную критику, прежде всего в европейском общественном мнении. Они не могут оказать давление на ХАМАС, и поэтому всё давление направляется на Израиль. ЦАХАЛ продолжает действовать в Газе, но с меньшей интенсивностью, так как акцент теперь на иранском фронте».

Саар объяснил, как ситуация в Иране влияет на поведение ХАМАС: «ХАМАС пристально следит за иранской ареной. Главари террора увидели, что «Хизбалла» вышла из войны, что Иран не ответил на нашу атаку в конце октября, что Асад потерял власть - и почувствовали себя изолированным. Это подтолкнуло их к переговорам по сделке по заложникам. Между аренами есть связь, и Иран влияет на поведение ХАМАС».

По поводу ожиданий от парламентской оппозиции, Саар сказал: «Я бы хотел, чтобы у нас сегодня было правительство национального единства - это исторический момент. Я понял это 7 октября и соответственно изменил свою политическую стратегию. Факт, что оппозиция до сих пор не смогла сказать премьер-министру ни одного доброго слова в таких обстоятельствах, - странный и необъяснимый. Я считал, что кампания требует объединения всех сионистских сил. Каждый выбрал свой путь. Но в условиях экзистенциальной угрозы внутренние разногласия - второстепенны. Мы устраняем угрозы и определяем будущее наших детей и внуков в этой стране. Находиться в оппозиции в такое время - странно. Но я уважаю выбор других».

Он добавил, что полностью уверен в своём возвращении в правительство: «В политике ты находишься для того, чтобы влиять на направление, в котором идёт страна, и вносить вклад. Я чувствую, слава Б-гу, что мне удалось сделать и то и другое - как в области активной безопасности, которую я поддерживаю, так и для будущего государства Израиль. Да, я подвергся критике - но, по правде говоря, тогда и тем более сейчас мне совершенно ясно, что я поступил правильно».

В завершение Гидеон Саар вспомнил драматические моменты между заседанием кабинета и вылетом лётчиков на атаку в Иране: «Я никогда не забуду этот промежуток времени - между принятием решения и взлётом пилотов. Мы знали, что иранцы начинают догадываться, что что-то происходит, и в воздухе висел вопрос: достигнут ли они цели и поразят ли её? Всё завершилось ошеломительным успехом, но эти часы были крайне напряжёнными. Раньше операция против Ирана казалась чем-то крайне сложным, а сегодня ВВС Израиля ежедневно совершают туда масштабные вылеты. Сегодня мы понимаем, что в значительной степени нам удалось изменить стратегическое уравнение: раньше у Ирана была граница с Израилем, а у нас не было с ним границы - теперь мы нанесли удары по его щупальцам вокруг нас и можем поражать практически любую цель в Иране. Это - настоящий переворот!».