Когда у знаменитого советского, а затем российского певца еврейского происхождения Иосифа Кобзона спрашивают, почему он объявил еще в 1997-м году, когда ему исполнилось 60 лет, что он прекращает петь, но не сдержал этого обещания, Кобзон неизменно отвечает, что это связано с его национальными особенностями. Он, как и подобает настоящему еврею, прощается, но не уходит.
На днях Кобзон отпраздновал свое 76-летие. По этому поводу в российских и украинских СМИ (Кобзон родом из украинского города Краматорск, что на Донбассе) вышло много статей о Кобзоне и интервью с самим Кобзоном.
Кобзон не стесняется темы о своем еврейском происхождении, напротив, всячески это подчеркивает, отдавая при этом дань уважения Украине. Ниже – цитаты Кобзона, иллюстрирующие это.
«Моя родина - Донбасс, там мой пупок зарыт - в городе Часов Яр Донецкой области. И я не баловства ради говорю по-украински. Когда в эфире слышу украинскую речь, украинскую музыку, то всегда воспринимаю ее с волнением, у меня сердце радуется! Не кокетничаю перед вами, но не испытываю такого волнения, когда приземляюсь на своей исторической родине в Израиле, какое ощущаю, приезжая в Украину, причем в любом ее городе. Для меня Украина — это все! И когда обо мне говорят, что я представитель России, всегда уточняю, что родина моя — Украина».
«Когда-то композитор Аркадий Островский, первый раз объявляя мое выступление в Колонном зале, придумал для меня псевдоним Юрий Златов. Он придумал его, поскольку ему казалось, что русские имя и фамилия намного благозвучнее, чем еврейские. Я отказался от псевдонима, на что Островский сказал: «Ты никогда с фамилией Кобзон и именем Иосиф не станешь известным артистом». Я ответил: «А я к этому и не стремлюсь. Кем буду, тем и буду»
«Знаете, даже если журналисты напишут, что я по утрам пью кровь младенцев, меня это не удивит. Я действительно купил себе место для захоронения, но не в Израиле, а в Москве, на Востряковском кладбище, рядом со своей мамой. Мама — мой бог, самый дорогой человек, поэтому я заранее приобрел себе место. Был казусный случай, когда мы хоронили Брунова Бориса Сергеевича на Новодевичьем кладбище. Долго не выдавали место, и когда я возмущенно спросил: «Почему?!» — мне ответили: «Мы его держим для вас». Я ответил: «Большое спасибо, но я себе место уже оставил рядом с мамой, на Востряковском кладбище». Ни о каком месте на кладбище в Израиле речи быть не может. Правда, там есть так называемый Лес памяти, где чисто символически лежат плиты с именами ушедших. И когда скончалась мама, то мои друзья в Израиле заложили плиту в ее честь».