Когда польский священник Войцех Лемански вернулся с прихожанами своей церкви, находящейся недалеко от Варшавы, после проведения всеночной в нацистском лагере смерти Треблинка в начале июля, его ожидало увольнение.
Варшавская епархия Римско-Католической церкви уволила Лемански с поста приходского священника в маленькой деревне Ясеница за «неподчинение в ходе многочисленных споров на такие вопросы, как экстракорпоральное оплодотворение, аборты, а также его взаимодействие с еврейской общиной».
Лемански подвергся резкой критике, когда в радио-интервью он заявил, что архиепископ Хенрик Хозер, который курирует его приход, выспрашивал, является ли Лемански евреем и обрезан ли он – епархия, в свою очередь, отрицает все обвинения.
Данный эпизод привел к расколу в церкви, играющей центральную роль в жизни поляков, на консерваторов и тех, кто хочет большей открытости в решении социальных вопросов и некоторых из темных эпизодов из прошлого Польши.
«В то время, пока папа Франциск призывает к открытости, польская церковь пытается заползти в свою раковину», - говорит Ивона Якубовська-Браницкая, социолог из Варшавского университета.
«Как и многие моральные вопросы, вопрос об отношениях с евреями был заметен под ковер», - сказала она.
Отношения с еврейской общиной являются особенно сложной темой в Польше, где миллионы евреев погибли во время Холокоста. Большинство из тех, кто выжил, были вынуждены покинуть страну в конце 1960-х годов, спасаясь от коммунистического режима. Польские посткоммунистические лидеры осуждали «анти-сионистские кампании» того времени и часто высказывались против других признаков антисемитизма.
Поляки «с особой теплотой» относятся к тем соотечественникам, которые помогли спасти местных евреев во время Второй мировой войны, но одновременно они призвали не преувеличивать события, такие как сжигание 340 польских крестьян-евреев в деревне Едвабне в 1943 году.
Инцидент был похоронен коммунистическими властями после войны, и всплыли только в 2001 году, когда американский историк польского происхождения Марк Гросс написал книгу, описывающую данные события.
Издание подверглось критике со стороны некоторых лидеров католической церкви, как разжигающая вражду между поляками и евреями, но именно последовавшая дискуссия вдохновила молодого Лемански на работу по улучшению диалога между двумя группами.
«Бог постучал в мою дверь и сказал, что хочет чего-то большего от меня. Я не могу себе представить священника, не разделяющего чувств евреев, не понимающего их трагедии и необходимости диалога», - заявил священник в интервью агентству Reuters.
Лемански является одним из немногих католических священников, который в память о трагедии каждый год с еврейскими лидерами и проводит всеночную в лагере Треблинка, одном из печально известных нацистских лагерей смерти, где евреи, наряду с поляками и другими заключенными, были убиты в газовых камерах.
Он также восстановил надгробия из заброшенных и уничтоженных еврейских кладбищах, присоединив два из них к приходу своей церкви, за что подвергся резкой критике со стороны некоторых консервативных католиков. По их словам он «пытается превратить свою церковь в синагогу».
В заявлении, объясняющем решение отправить Лемански на досрочную пенсию, варшавская епархия не упоминала о кладбищах, обтекаемо сказав, что он»не смог уладить разногласия по вопросам, касающимся прихода».
В епархии также отметили, что отношения архиепископа Хозера с еврейской общиной были «надлежащими и доверительными».
От дальнейших комментариев представители церкви отказались.
Хотя лидеры еврейской общины решили не вмешиваться, некоторые из них тем не менее выразили поддержку усилиям Лемански.
«Я могу сказать одно: глядя на то, как Лемански работает с приходом, я думаю, что если еврейские раввины были как он - община от этого только выиграла бы», - сказал Петр Кадлчик, глава объединения иудейских религиозных сообществ в Польше.
Несмотря на неодобрение начальства, Лемански сказал, что не будет сидеть сложа руки и подаст апелляцию в Ватикан.
«Я понимаю, что это не легкий путь, но я не чувствую себя отлученным от церкви. Напротив, я чувствую, что нахожусь в сердце моей церкви, потому что без этого диалога наша Церковь теряет свою суть», - сказал он.