Копия оригинальных ворот Освенцима – этого всемирно известного лагеря смерти, где за годы Второй мировой войны было уничтожено около миллиона евреев, – была представлена на этой неделе в торговом комплексе иерусалимского района Мамилла.

Несмотря на, казалось бы, ясную идею скульптора увековечить своей работой память о зверствах нацистов, его ворота вызвали гнев многих людей, переживших Холокост.

В интервью каналу Израиль7 87-летний доктор Мартин Кизельштейн объяснил, что его статуи призваны не дать поколению молодых, по счастью, не знавших ужасов Холокоста, забыть о «кровавых, не имеющих прощения зверствах нацистов по отношению к евреям, чтобы показать миру, особенно тем туристам, которые приезжают в Иерусалим, что нацисты сделали с нами… Те же, кто хочет забыть об этом, вычеркнуть это из памяти – уже не люди. Нацисты убили моего отца и моего деда – как можно забыть о таком?».

Доктор Кизельштейн, в свое время возглавивший больницу для хронических больных и ставший первым врачом-гериатром в Иерусалиме, говорит, что чудом выжил в Освенциме благодаря своему таланту повара: «Я мог куховарить, и это ценилось в концлагере. Кроме того, я хорошо знал немецкий язык и, работая на уборке помещений, часто воровал газеты, читал и потом пересказывал заключенным – так что мы знали, что происходит…»

Почти шестьдесят лет спустя после освобождения доктор Мартин Кизельштейн посетил Освенцим, сопровождая класс своей внучки Майи. «Я приехал туда, на эту проклятую Небесами землю, по собственной воле, чтобы на этот раз пройти по ней не гонимым и обреченным сгореть в печи крематория евреем, но гордым гражданином своей страны!»

И сегодня, спустя годы, когда доктор уже переселился в санаторий для престарелых «Виноградная усадебка» под Иерусалимом, он пытается увековечить память о страданиях и боли обреченных нелюдьми на уничтожение, создавая бронзовые скульптуры, посвященные Холокосту.

Работы доктора Кизельштейна выставлены во многих музеях мира и всюду встречают благожелательные отзывы, стоя рядом с ними люди плачут и восторгаются одновременно… «Я, видимо, родился под счастливой звездой, - говорит о себе скульптор. - Но каждую ночь я думаю о маме с папой и сестре, ведь я не знаю, что с ними произошло. Есть много гнева, много боли, много слез, о которых нельзя забывать… Здесь у нас, в санатории, я сделал две скамьи с сидящими на них мужской и женской фигурами – моими отцом и матерью».

Возвращаясь же к копии ворот Освенцима, нельзя не сказать о реакции руководства торгового центра, заявившего в ответ на гневные жалобы, что это – подготовка к открытию большой персональной выставки Мартина Кизельштейна: «В данном случае художник выразил свою память о пережитом, и мы должны уважать его. Кизельштейн – очень серьезный художник, настоящий мастер с очень непростой судьбой».